Когда мы слышим слова «научная фантастика» — или «научная фантастика», или «спекулятивная фантастика», неважно, — мы думаем о космических кораблях, пришельцах, путешествиях во времени и обо всем, что связано с внешним миром. И действительно, часто речь идет именно об этих вещах. Но жанр все еще ассоциируется с чем-то низкопробным, пограничным; он исключен из литературного мейнстрима в пользу реализма, романтики и фэнтези. Такое мышление должно остаться в прошлом.
Я ничем не отличался от других — раньше я тоже смотрел на научную фантастику с опаской. Конечно, мне нравилось смотреть «Звездные войны»: а кому не нравится? Но читать научную фантастику? Нет, я не был убежден. Зачем читать научную фантастику, думал я, если можно читать классику — Диккенса, Достоевского, может быть, Хемингуэя?
Теперь, однако, я вижу, что мое беспокойство мешало мне получить доступ к удивительному миру и широте историй.
Научная фантастика — один из самых увлекательных и одновременно заставляющих задуматься видов литературы. К слову, не так давно открыл для себя замечательного отечественного писателя Иара Эльтерруса. Обзоры книг с отзывами можно посмотреть по ссылке.
Научно-фантастические книги — это, по сути, произведения воображения. Конечно, вся литература — это работа воображения, поскольку по своей природе она вымышлена. Но обычно книги используют существующие места, миры, страны — даже людей — и затем создают историю на основе этого понимания. И это прекрасно, но научная фантастика идет дальше: она заглядывает в наше потенциальное будущее и экстраполирует технологии, создавая отдельные миры для своих историй и персонажей. Научно-фантастические романы часто ставят на первый план радикальные перемены и воображаемые возможности. В них экстраполируются последствия этих изменений в обществе. Это связано с концепцией когнитивного отчуждения.
Зачем читать научную фантастику?
В конце концов, мы можем подумать, что научная фантастика — это попытка предсказать будущее. И некоторые писатели и читатели любят делать именно это, это правда! Но что более важно, я думаю, что большинство научной фантастики направлено на то, чтобы осветить наш настоящий момент, повернуть фонарик в нашу сторону — это побуждает нас мыслить творчески и критически.
Лучший способ доказать мою точку зрения — привести несколько классических примеров:
Роман Маргарет Этвуд «Орикс и Крейк» (часть ее трилогии «Маддаддам») поднимает вопросы о неправильном использовании биоинженерии, исследуя историю апокалиптических последствий.
Роман Филипа К. Дика «Мечтают ли андроиды об электроовцах?» поднимает большой вопрос: что разделяет искусственный интеллект и человека, когда они становятся внешне неотличимыми?
Или даже Джордж Оруэлл — он опубликовал книгу «Девятнадцать восемьдесят четыре» в 1948 году, в которой рассматривал вымышленное будущее общество, созданное в 1984 году, чтобы предостеречь от тенденций, которые он видел в своем настоящем: тоталитаризма и потери свободы и индивидуальности.
Легко забыть, что «Девятнадцать восемьдесят четыре», по сути, является произведением мягкой научной фантастики. Это интересный случай, потому что ему удалось выйти за рамки жанра научной фантастики, и он скорее считается чисто политическим романом. Он кажется ненаучно-фантастическим, потому что его связи с нашим обществом настолько очевидны — потому что прозрения Оруэлла о взаимоотношениях между технологиями, властью и людьми были настолько мощными. Оруэлл дал нам видение мира, в котором мы не хотим жить: антиутопия.
В литературном мире постоянно ведутся войны за жанр и его границы. Я не очень слежу за этим, но мне показался очень интересным этот разговор между Кадзуо Исигуро и Нилом Гейманом о жанре и его истории.