Эксклюзив
Spacebit
Зачем посылать на Луну робота-паука, как найти на это деньги, и зачем там искать лавовые пещеры, «Газете.Ru» рассказал выходец с Украины Павел Танасюк, основатель британского стартапа Spacebit.
Rambler-почта
Mail.ru
Yandex
Gmail
Отправить письмо
Скопировать ссылку
В июле 2021 года британский стартап Spacebit отправит на Луну робота-паука, который будет искать там лавовые пещеры. О своем пути в космос и технических проблемах миссии «Газете.Ru» рассказал основатель стартапа Павел Танасюк.
— Павел, в июле на ракете Vulcan к Луне отправится ваш четырехногий робот-паук Asagumo. Какие на нем стоят приборы?
— Там есть ряд датчиков. Он будет измерять температуру, причем внутри корпуса, на лапах, на сенсорах, которые будут погружаться в реголит. Будут датчики для измерения радиации на Луне.
Spacebit
Кроме этого на борту есть спектрометр, позволяющий произвести анализ почвы, определить, из чего она состоит.
— Спектрометр заточен на поиск, например воды?
— Хороший вопрос, мы можем просто посмотреть содержание минералов в почве, но по используемой длине волны он заточен на поиск воды, и мы будем проводить эксперимент на Луне, связанный с водой, и скоро расскажем о нем. Туда, куда мы летим, воды скорее всего нет в доступной форме, но эксперимент поможет нам искать воду в других местах.
— Питание будет за счет солнечных батарей, поэтому жизнь паука будет ограничена лунными сутками?
— Да. Не только за счет солнечного света, у нас еще будет заряд батарей с посадочного модуля. Мощность солнечных батарей меньше, чем нам нужно для питания всех систем, мы не сможем постоянно идти или передавать информацию… Мы пройдем определенное время, зарядимся, передадим информацию, пойдем дальше. Количество солнечных панелей не даст нам те ватты, которые нужны для перемещения.
— Кстати, сколько ватт он потребляет при движении?
— Порядка 15-20 ватт.
— Расскажите, как паук приводится в движение?
— Там есть две конструкции сервомоторов, мы сейчас как раз решаем, какая из них полетит. Первая проблема моторов – их перелет к Луне. Мы используем специальную тепловую оболочку, которая сохраняет определенную температуру – хотим, чтобы в полете она не опускалась ниже -20 градусов.
— Почему именно моторам так противопоказан холод?
— Есть опасность возникновения холодной сварки шестерней, близко движущиеся части, во-вторых, при низких температурах и в вакууме возможно разрушение щеток. Поэтому это не обычные моторы, и там есть целый ряд решений, которые мы сами создавали.
— Самым сложным при изготовлении оказалась механика или электроника?
— Однозначно механика. Все, что связано с перемещениями, вызвало много челленджей, о которых мы даже не думали. Я бы наверное даже не согласился, если бы знал, что будет так сложно.
Сделать робота на ногах сложнее в квадрате чем, на колесах. Ноги – совершенно новый уровень сложности. Во-первых, большие моторы, во-вторых ограничен вес, в третьих – кинематика движения совершенно другая, сложности балансирования и перемещения.
— Много ли в конструкции серийных компонентов или все изготавливалось специально?
— Мы хотели, чтобы было много, но к сожалению не получилось. Даже если мы используем что-то относительно серийное, то серьезно переделываем. К примеру на лендере Astrobotic мы будем лететь достаточно долго, от 3 до 5 недель, и потому вторая аккумуляторная батарея у нас особенная – выдерживает без потери емкости температуры -150 градусов и ниже.
Spacebit
Холода мы боимся в полете. А на поверхности будет минимум +20, в пике температура достигнет порядка +80 градусов. При жаре нужен теплоотвод внутри конструкции. Кроме того, важно не попасть в тень посадочного модуля. Ведь в тени, в вакууме температура падает близко к абсолютному нулю.
Поэтому, попав в тень, у нас будет буквально 10 секунд, чтобы из нее выйти. Иначе мы сразу замерзнем в каких-то суставах и не сможем двигаться. У нас на борту нет никаких изотопов, мы не подогреваемся, хотя в будущем это возможно.
— Все делается для поиска на Луне лавовых пещер?
— Абсолютно так. Пещеры – критический момент нашего исследования. Мы летим не на собственном лендере, поэтому говорить, что мы окажемся в непосредственной близости от такой пещеры, мы не можем, мы не контролируем посадку.
Но если мы найдем такую пещеру не далее, чем в 500 метрах, постараемся в нее проникнуть.
— Если не ошибаюсь,такие пещеры разглядели с орбиты Луны не так давно, и это не повсеместное явление. Что вам позволяет надеяться, что пещера окажется рядом?
— На основе того, что мы знаем от NASA, от японских товарищей, это не настолько редкое явление. Они там существуют, они больше земных, шире. Я посещал такие пещеры на Канарских островах и в Японии, где мы тестировали нашего робота.
Мы надеемся, что в пещерах есть места, защищенные от внешних воздествий, где можно сделать интересную науку. Второе – с точки зрения будущих поселений на Луне, лунных баз, пещеры представляют одну из интересных опций. Чтобы не собирать реголит, не запекать его в печах в кирпичи, пещеры можно использовать, как места, где можно спрятаться астронавтам.
Закрывая вход, мы получаем стабильную температуру внутри -30 градусов, где можно неплохо обустроиться.
— Как луноход будет искать пещеры? У него есть искусственный интеллект?
— Определенный ИИ есть, но вначале подключать его не будем. По снимкам от лендера составим карту перемещений, сам он будет принимать простые решения – как встать, как обогнуть препятствие, сжать фотографию сейчас или на стоянке и тд. А куда пойти, по крайней мере первые метры ходьбы, будет решать оператор на Земле.
Spacebit
— Если в ста метрах паук найдет пещеру и попытается спуститься, то связь пропадет?
— Да, у нас есть определенные ограничения, есть ретранслятор, который мы можем выбросить на определенном этапе, но глубоко в пещеру мы зайти не сможем.
В дальнейших миссиях мы планируем сеть ретрансляторов, да и сами пауки смогут общаться друг с другом. Первый запуск – демонстрационная миссия.
— Как вы проводили на Земле испытания – ходовые, термические, вакуумные и т.д?
— У нас есть своя камера, дающая определенную глубину вакуума, есть другие стенды, но мы арендуем стенды в Британии и других странах, позволяющие тестировать наше оборудование. Скоро у нас будут ходовые испытания при 1/6 земной гравитации. Сейчас аппарат тестируется в реголите – мы закупили вещество, максимально похожее на реголит – и выбираем форму лап.
Это очень важно, ведь, если помните, Королев сказал буквально «считать Луну твердой». У нас есть разные данные по толщине реголита в разных частях Луны.
Мы на 100% не знаем, будет там 2 сантиметра или 5 реголита. Поэтому наша лапа прорабатывается как для относительно твердой поверхности, так и для толстого слоя пыли.
В Японии с ученым из JAXA мы поехали в пещеру недалеко от горы Фудзи. Она интересна тем, что достаточно тесная. И если мы проникли на определенную глубину, там нужно не останавливаться, а двигаться дальше. Мы провели испытания, посмотрели как далеко заходит паук, после чего теряется связь. Он неплохо перемещается, даже под определенным углом.
Spacebit
— На Луне с энергетической точки зрения выгоднее катиться или ходить?
— Если на большие расстояния, то конечно катиться. Но если нам нужно двигаться по труднодоступным местам, у нас нет выбора, нужно идти на ногах.
— Если миссия удастся, то каковы дальнейшие планы?
— Наши первые две миссии в 2021 году по сути одинаковые, вторая миссия, возможно, будет с колесами.
Третья миссия – большой робот размером в метр. Там будет несколько роботов-пауков Asagumo, которые смогут приходить к нему и заряжаться, уходить, исследовать пещеры и возвращаться. И большой луноход будет иметь возможность пережить лунную ночь, как и маленькие роботы внутри него.
— Но все же это снова будет попутная нагрузка на чужих миссиях?
— Да. Но четвертый полет – это уже наш лендер, скорее в 2025-26 году.
— Когда вы впервые стали задумываться о космосе и сыграло ли роль то, что родились вы в Житомире, на родине Королева?
— Да, это сильно повлияло, было основополагающим именно в каких-то детских мечтах о космосе. Моя история с телескопами длится с детства. Свой первый телескоп я собрал в девять лет – рефлектор системы Ньютона, для которого я сам шлифовал зеркала. И в то время и сейчас в Житомире был музей Королева, его посещение произвело на меня большое впечатление, и так получилось, что в ранней юности я увлекся космосом.
— А потом было студенчество и своя платежная система, почти как у Маска?
— Да, первый заработок у меня был в Украине… Достаточно рано, в 19 лет я создал туристическую компанию, потом целую сеть языковых школ по Украине, которые приносили достаточно неплохую прибыль. И уже после университета была создана платежная система. На самом деле я присоединился к человеку, который занимался платежными системами, в тот момент, когда мы продавали первую нашу систему. В России она называлась RBK.money.
После этого мы создали другую платежную систему MoneXy. Ее особенностью было то, что мы первыми получили лицензию Центрального банка Украины, она была полностью регулируемой, мы не занимались никакими криптовалютами. Сначала она функционировала на территории Украины, затем и других стран и действительно аналогия с PayPal тут прямая, это был ближайший аналог PayPal на постсоветском пространстве.
Потом, когда мы решили сделать экзит и продать компанию, часть людей осталась продолжать движение в направлении финансов, а я пошел в сторону космоса – решил реинвестировать деньги в космические технологии, и так по сути в 2014 году появилась компания Spacebit.
Сначала мы попробовали провести из космоса платежную транзакцию и даже запустили спутник. Запуск был успешен наполовину — спутник был запущен, сигнал получен, но транзакцию провести не удалось. Это был, так скажем, финансово-научный эксперимент.
— Сколько человек было в компании, кто они и из каких стран?
— Начинали в основном англичане, специалисты из Кембриджа, который я тоже закончил. Сначала мы занимались космическими коммуникациями, потом перешли в область, связанную с роботами, и активно продолжаем заниматься робототехникой. Конечно, еще в 2015 году было невозможно сказать, что в 2021 году мы полетим на Луну, просто потому, что не на чем было лететь. Если говорить о частниках, то на Луну ничего тогда не летало.
Потом появился конкурс Google Lunar X-Prize, его финалисты решили лететь на Луну, и NASA их неплохо поддержало. Появилась программа CLPS, (Commercial Lunar Payload Services), которая позволила американским компаниям построить посадочные модули. И мы летим с двумя их посадочными модулями (компании Astrobotic и Intuitive Machines).
Мы – единственная компания в мире, забронировавшая себе два запуска на Луну в 2021 году.
С этими лендерами сейчас работают сотни человек, привлечены сотни миллионов спонсорских денег от NASA. Насколько я знаю, в них используется ряд технологий NASA, которое ими делится.
— После экзита у вас был другой источник финансирования?
— Да, я продолжал заниматься консалтингом, консультировал разные платежные системы, блокчейн-проекты.
— А потом появились инвесторы. Сегодня, за полгода до запуска, можно сказать, о каких инвестициях идет речь, и кто они, ваши инвесторы?
— Назовем мы их уже скоро, это три частных, относительно известных инвестора, это family office. Инвестиции на сегодня составляют $5-10 млн.
— И как они планируют отбивать свои вложения?
— Есть много этапов. Во-первых, если мы окажемся успешными, то сможем осуществлять миссии для космических агентств, которые могут приносить прибыль, и капитализация нашей компании будет расти.
Просто потому, что мы будем обладать технологиями, связанными с тем, как долететь до Луны, как остаться в живых, как там работать и проводить измерения. Это достаточно дорого стоит, аналогичная компания, японская Ispace, сейчас оценивается в полмиллиарда долларов, и это еще до их полета. После полета они планируют оцениться в миллиарда два.
— Как вам, довольно небольшому стартапу, удалось напроситься и подсесть на борт лендера Peregrine компании Astrobotic? Сколько это стоило?
— Сам наш робот весит порядка 1,3 кг, вся масса несколько больше. Доставить 1 килограмм на Луну стоит $1,2 млн. Отчасти это будет за деньги, отчасти благодаря стратегическому партнерству между Британией и США.
— Но ведь государственных британских денег у вас нет?
— Да, мы правительственных денег не брали, остаемся частной компанией, но правительство нас всячески поддерживает.
Michael Cockerham/Michael Cockerham
— Это удобно – вам не надо самим лететь на Луну, думать о том, как мягко прилуниться. Вас привезут и мягко посадят другие.
— Да. Хотя у нас есть и другие планы по собственному лендеру.
— У вас были попытки совместных проектов на Украине?
— Мы дружим Южмашем, с КБ «Южное». Глубинного сотрудничества у нас нет, но чем-то они нам помогают, подсказывают, особенно по вопросу будущего лендера.
По микроэлектронике, роботам и микросистемам компетенции нашей компании конечно высоки, думаю на постсоветском пространстве нет таких компетенций. Компетенции в ракетных двигателях, системах контроля, курса, навигации, баллистики, все это на территории Украины осталось.
— Вы следите за российским космосом, нашими успехами и неудачами?
— Слежу на уровне Илона Маска – когда что-то происходит, и я вижу какой-то твит. Более глубоко пожалуй нет.
Если говорить о частном космосе, то в Украине недавно приняли закон о частном космосе, который по сути позволяет компаниям заниматься космическими технологиями – раньше это было запрещено. Думаю, это первый и нужный шаг. Говоря про космические технологии, все подразумевают двигатели и ракеты. Но ведь есть еще роботы, есть связь, это то, в чем есть перспективы для стартапов. Конкурировать с какими-то гигантами, не имея за собой серьезной подготовки, не имеет смысла. Думаю, если бы в России была компания с проработанной технологией микророботов, они могли бы претендовать на место и в национальной программе.
Конечно, у NASA бюджет больше, чем у Роскосмоса, но они эти деньги тратят экономно. Не берут весь бюджет и тратят как в 60-е годы, а довольно большую часть отдают стартапам, которые могут сделать то, чего не могут сами.
Компании, такие как Astrobotic и Intuitive Machines, меньше, чем за полмиллиарда, сейчас делают то, что NASA сделало бы за $10-20 млрд. Маск уже взял на себя большую часть запусков, в том числе мировых, и с ним уже сложно конкурировать.
—У нас тоже есть робот, Федор. И недавно, когда весь мир балдел от танцующих роботов фирмы Boston Dynamics, глава пресс-службы Роскосмоса предположил, что это всего лишь анимация… Вы считаете, что роль роботов в космосе будет возрастать?
— Думаю да. В прошлом году я выступал в Лондоне на сцене с Альфредом Уорденом, астронавтом «Аполлона-15». И мы пришли к выводу, что будущие миссии будут совместные – сначала роботы будут что-то исследовать, потом будут прилетать люди, и роботы будут им помогать. На той же МКС роботы могли бы в чем-то заменить, особенно с выходом в открытый космос. Boston Dynamics тоже активно смотрят на Марс.
— Мы рассказывали недавно об их марсианском проекте.
— На самом деле Марс в этом смысле проще и в плане гравитациии, и атмосферы, там нет таких экстремальных условий по температуре, как на Луне. Но с точки зрения именно электроники летательного аппарата требования не такие жесткие.
— Мы видим в космосе тенденции, которых не было еще лет 20 назад. Усиление частников, многоразовые ракетные системы, попутные запуски кубсатов. В каком направлении будет развиваться космос?
— Думаю будут возникать какие-то дополняющие технологии, системы жизнеобеспечения, продукты питания на Луне и других планетах – все эти технологии будут приобретать все более важный характер.
Ракеты будут летать, как ходят поезда. А вся фишка будет в начинке.
Пирожки на станциях будут ложиться на частные компании, которые будут получать контракты, и в странах, где это будет происходить, космонавтика будет развиваться быстрее благодаря огромной экономии ресурсов.