Прослушать новость
Остановить прослушивание
Michael Sohn/AP
Войны в будущем превратятся в соревнование промышленности по выпуску боевой робототехники, заявил в интервью футуролог Евгений Кузнецов. Насколько оправданы подобные прогнозы и какие функции в будущих военных конфликтах будет выполнять человек, разбирался военный обозреватель «Газеты.Ru» Михаил Ходаренок.
Rambler-почта
Mail.ru
Yandex
Gmail
Отправить письмо
Скопировать ссылку
«Раньше роботы в армии были уделом богатых стран типа США. Сейчас Турция и Израиль прорвали барьер и делают авиационные дроны массовым продуктом, который, и мы убедились в этом на примере Азербайджана, вносят существенный вклад в исход боевых действий. Следом за воздушными придут сухопутные и морские дроны.
Война превращается в соревнование экономик: кто больше и лучше собрал роботов, тот успешнее решает задачи на поле боя»,
— сказал в интервью РИА «Новости» член Совета по внешней оборонной политике, глава представительства Singularity University в Москве, футуролог Евгений Кузнецов.
Тут необходимо сразу уточнить, что между роботом и дистанционно управляемым беспилотным летательным аппаратом существует большая разница. Робот — автоматическое устройство, предназначенное для осуществления различного рода механических операций, которое действует по заранее заложенной программе.
Беспилотный летательный аппарат (БЛА) управляется человеком-оператором. По большому счету, БЛА в настоящий момент роботом не является. Как таковых, роботов и в вооруженных силах США пока еще нет. В настоящее время большинство боевых роботов являются устройствами телеприсутствия, и лишь очень немногие модели имеют возможность выполнять некоторые задачи автономно, без вмешательства оператора.
Да и сводить вооруженную борьбы будущего к одним только роботам было бы не совсем верно. В частности, как ранее писала «Газета.Ru», Соединенные Штаты в сентябре прошлого года провели экспериментальные учения, на которых отрабатывали сражения будущего.
Конфликты XXI века представляются американским военным как сетевые войны, ведущиеся как на земле и воздухе, так и в космосе и киберпространстве.
Учение в штате Юта было проведено в рамках проекта Project Convergence 2020. Эта программа строится на пяти основных элементах — людях, системах вооружений, командовании и управлении, информации и данных о местности. Предполагается, что система искусственного интеллекта будет использоваться для доработки систем вооружения под различные конкретные условия боя.
Говорить же, что «Турция и Израиль прорвали барьер», тоже не совсем верно. Никто и нигде никакой барьер в течение последнего времени не прорывал. Тель-Авив уже на протяжении десятилетий традиционно силен в беспилотных технологиях, а Анкара во многом пользуется западными наработками и, самое главное, комплектующими. Выставлять Турцию технологическим лидером не стоит.
Поражение армянских формирований в вооруженном конфликте в регионе Нагорного Карабаха объясняется не столько успехом Азербайджана в вопросах боевого применения БЛА, сколько отсутствием какой-либо стройной системы в построении обороны со стороны Степанакерта, о чем ранее уже писала «Газета.Ru».
Основное в деле борьбы с БЛА — это системный и комплексный подход. Если упущено хотя бы одно звено, эффективное поражение беспилотников становится невозможным. То есть это или система с необычайно малым временем реакции, или полное господство в воздухе БЛА вероятного противника со всеми последующими крайне негативными моментами.
Что касается Китая, то в Пекине войны XXI века представляются соревнованием между многочисленными противоборствующими оперативными системами (и к одним только роботам отнюдь не сводятся).
Такой вывод в НОАК сделали, наблюдая за операциями США после «холодной войны» и растущей ролью информационных систем в них. Это оказало огромное влияние на то, как НОАК в настоящее время организуется, оснащается и готовится к будущим боевым действиям.
Идея о «системе систем» и системной войне широко приобрела популярность в НОАК в последние два десятилетия. Она рассматривалась в сотнях газетных и журнальных статей НОАК, обсуждалась в десятках учебников профессионального военного образования китайской армии, закреплена в военной доктрине Китая и излагается в официальных Белых книгах по обороне.
Нынешняя теория победы НОАК основана на успешном ведении войны по уничтожению систем противника. Их цель — парализовать и даже разрушить важнейшие функции оперативной системы противника. Согласно этой теории, противник «теряет волю и способность сопротивляться», если его оперативная система не может эффективно функционировать.
Как ранее писала «Газета.Ru», системная конфронтация признана НОАК основным способом ведения войны в XXI веке. Война на разрушение системы, а не война на уничтожение — вот нынешняя теория победы китайской армии.
Война в этом контексте основана на разработке системы или систем, которые превосходят системы противника и способны полностью использовать преимущества информационной революции.
Такая оперативная система способна вести войну одновременно во всех семи областях (суша, море, воздух, космос, кибернетическая, электромагнитная и психологическая сфера). Это требует совместных операций и бесшовного соединения всех систем и подразделений через чрезвычайно надежную информационную сеть, считают в НОАК.
Неудивительно, что системное мышление пронизывает практически все аспекты подхода НОАК к обучению, организации и оснащению армии и флота для ведения современной войны за последние два десятилетия.
Наконец, по большому счету, ничего принципиально нового в утверждении Евгения Кузнецова «война превращается в соревнование экономик» нет. Если обратиться к категориям, закономерностям и принципам военной стратегии, то, в первую очередь, надо сказать, что когда войны стали существенно затрагивать все стороны жизни государства, в полную силу стал действовать основной закон войны.
То есть зависимость хода и исхода войны от соотношения совокупной военной мощи противоборствующих сторон, а также степени реализации государством (коалицией) боевого, военно-экономического, морально-политического, научно-технического и других потенциалов, в совокупности составляющих военную мощь.
Michael Sohn/AP